|
|
|
|
|
Незалежны Рэспубліканскі Саюз Моладзі › Артыкулы › Говорите, вы в эфире Говорите, вы в эфиреКонференция «СБ» на тему «Современная музыкальная индустрия. Способы выживания» предсказуемо стала одной из самых обсуждаемых тем в СМИ и блогосфере. В контексте трансформации мирового медиа–ландшафта — развития информационных технологий, естественного отбора между «акулами» шоу-бизнеса и независимыми артистами, накопившихся проблем на нашем музыкальном поле, действительно есть повод для взволнованной дискуссии. Перспективы современной музыкальной индустрии в Беларуси мы пригласили обсудить: певицу, продюсера БелМузТВ Александру Гайдук, музыкантов Пита Павлова (N.R.M., GARADzKIJA, Pete Paff) и Атморави, Русю из группы Indiga, Виталия Артиста из beZ bileta, Алекса Набеева из «Атлантики», юриста Андрея Шелеста, пиар–менеджера Александру Рогач, программного директора «Авторадио» Ирину Львову. «СБ»: Давайте откроем нашу дискуссию с вопроса: как на вашу жизнь повлияла квота на 75% белорусской музыки в эфире? В.Артист: Наши диски по–прежнему идут в мусорку на большинстве радиостанций. Сейчас мы делаем рассылки по Интернету с помощью рекорд–лейбла, но все равно попадание фонограммы в эфир FM–станции очень проблематично. Нам отказывают, аргументируя это так: песня слишком быстрая, слишком медленная, слишком молодежная, слишком романтичная, слишком необычная. «Авторадио» — единственная станция, где крутится много разной музыки, там можно всех услышать. Но она единственная в своем роде, по крайней мере, другие мне неизвестны. Песни белорусских исполнителей на других станциях я слышу в основном, когда еду в машине домой в 4 — 5 утра. Говорят, «неформат». Но, думаю, нужно было бы под сомнение поставить объективность многих программных директоров FM–станций. Как они оценивают композиции? Я, например, кроме песен, пишу музыку к кинофильмам. У меня есть музыкальное образование, то есть классически сформированный музыкальный вкус, музыкальный интеллект. И я понимаю, что зачастую звучащая из радиоприемников музыкальная информация, называемая «формат», настолько слаба, что может даже негативно действовать на психику человека. Нужно приглашать программных директоров к диалогу и спрашивать: в чем дело? Что касается, например, beZ bileta, то программные директора украинских радиостанций охотнее берут наши песни в ротации, чем отечественные. Там говорят, что наша музыка вполне радийная. Руся: У нас на «Европейском радио» другая проблема: предпочтение отдается музыке белорусскоязычной, потому что станция прежде всего планирует продвигать белорусскоязычный продукт. То есть мы и тут сталкиваемся с узкими рамками «формата». Что касается группы Indiga, то, кроме «Авторадио», ее невозможно услышать нигде. Мы относим свои диски на радиостанции, но там отвечают, что это «неформат», что белорусский язык не всем понятен. В.Артист: Тоже неправильная позиция. Все разделились по языковому признаку, и одни не берут русскоязычную музыку, другие — белорусскоязычную. Это какой–то мелкий национализм. Я по–белорусски в силу определенных обстоятельств не говорю, но еще неизвестно, кто здесь самый большой белорус... А.Набеев: Песни «Атлантики» крутятся, как и крутились. Вопросов по поводу ротации не возникает. 75% на группу никак не повлияли. Проблема в другом: слушатель включает радио и слышит там много одинаковой музыки, одни и те же 130 ударов в минуту. Нет диверсификации стилистической, она присутствует только на «Авторадио». Самое интересное, что даже на государственных радиостанциях сейчас более разнообразное наполнение, чем на коммерческих. «СБ»: Почему группа «Атлантика» крутится на всех радиостанциях, а группа Indiga только на «Авторадио»? А.Набеев: Программные директора вбили себе в голову, что есть «нормальная» музыка и «ненормальная». Вот человек сидит и думает, что поставить в эфир. Ему регулярно приносят приблизительно одно и то же. Он начинает думать, что это и есть «нормальная» музыка. А все, что выходит за эти рамки, «ненормально». Я недавно объяснял по поводу Атморави одному из музыкальных редакторов. Потрясающий альбом у артиста вышел. Но доказать, что это абсолютно «форматный» диск, мне не удалось. Проще говоря, за время существования 75% сложилась какая–то легализованная вкусовщина. И.Львова: Мы, как и наши родители, выросли в СССР, когда, в принципе, доступ к другим стилям, кроме советской популярной музыки, был ограничен. Блюз, джаз и иже с ними были под запретом. Наш человек не привык слушать что–то другое. «СБ»: Но программные директора, чьи музыкальные преференции мы так дружно подвергаем критике, — в основном молодые люди... И.Львова: Да, но вкус годами воспитывается. Если на Западе ребенок идет в детский садик и бьет там в барабан, он понимает, что барабан — это хорошо. У нас хором поют «В лесу родилась елочка». А.Рогач: Я поспорю. В России и Украине крутят рок–музыку в эфире. А.Набеев: А на нашем радио слова «рок» боятся как огня. Задача любой станции, я считаю, продвигать не только то, что уже характерно для рынка, но и то, что, возможно, в будущем выльется в новое направление. И.Львова: Мы это и делаем. Стараемся продвигать белорусских исполнителей. Наш руководитель говорит: «Ребята, мы белорусы и должны защищать и продвигать белорусскую культуру. Она никогда не «возникнет», если мы не будем ставить в эфир белорусскую музыку. Но попытайтесь объяснить рекламодателям, что эта музыка имеет право на существование...» Атморави: Понятно, что задача радиостанций — не популяризировать музыку, а зарабатывать деньги за счет артистов. Радиостанция берет чужой креатив, демонстрирует его в эфире и продает рекламу, потому что людям нравится эта музыка и все равно нужно что–то слушать в той же машине или еще где–то. Что делают белорусские радиостанции? Покрывается только один сегмент рынка. Большинство станций хочет вещать для успешных. Я ходил на «Пилот–ФМ», там отвечают однозначно: «Ваша песня слишком грустная. Мы ее поставить не можем. Люди работают, им такое слушать нельзя». Что они хотят этим сказать? Аудитория ведь не состоит только из сотрудников офисов, которых программные директора оберегают от «вдумчивой музыки». Пожелания молодежи, студентов не в счет? «СБ»: Два вопроса Питу Павлову в этом контексте. Насколько вообще радио важно для музыканта сегодня, когда есть Интернет и другие способы распространения музыкального продукта? Пит Павлов, музыкант: Самае незразумелае — гэта тое, што робiцца зараз у эфiры. Праграмны дырэктар, гледзячы табе ў вочы, кажа: «Я ненавiджу ўсё, што я стаўлю». Ты прыносiш фанаграму, разлiчваючы, што перад табой спецыялiст, якi слухае музыку 24 гадзiны ў суткi, якi мае нейкi музычны густ. А ён жалiцца: «Я адзiн раз на дзень магу паставiць сваю любiмую кампазiцыю — уначы». I ён ставiць — тую ж самую беларускую папсу, якая страшна нагадвае расiйскую, толькi горшага гатунку. А мне гэты даволi выпадковы на сваiм месцы чалавек кажа, што вось гэтая фанаграма, якая запiсана ў мяне на кухнi, не падыходзiць. «А ў нас такое радыё, дзе гучаць толькi высакаякасныя фанаграмы». Так, гэтая фанаграма, цалкам запiсаная ў мяне на кухнi, але «зведзеная» i «адмайстраваная» потым на прафесiйнай студыi, гучыць, на мой суб’ектыўны густ, значна лепей тых экземпляраў, якiя запiсаны ў так званых «якасных» студыях. I вось праблема! Замест таго, каб паставiць чалавека, якi будзе зарабляць для станцыi грошы, уладальнiк станцыi мае справу з праграмным дырэктарам, якi свядома круцiць кепскую музыку! Калi пачалася эпоха FМ, мы як хворыя хадзiлi, рабiлi прыстасаваннi такiя на антэну, каб лавiць гэтыя хвалi. Таму што там з’явiлася тое, што мы хацелi чуць усё сваё жыццё. I яно было сабрана ў квiнтэсэнцыю. Зараз уключаеш радыё i гадзiны 2 чакаеш, калi памiж гэтых iдыятычных жартаў пачуеш нешта добрае. Але ж я не ведаю: можа, вам падабаецца беларуская папса? Я лiчу, што яна невысокага ўзроўню. Iдэя ёсць адна: паставiць усё гэта на эканамiчны падмурак. Калi радыё будзе залежаць ад спонсараў, рэкламадаўцаў i ад рэальных слухачоў. В.Артист: Поддержу Пита. Музыканты вообще не должны ныть сейчас, что у них нет денег на запись фонограммы. В наш век технического прогресса, когда на рынке «Ждановичи» за «2 доллара» можно купить любое программное обеспечение, а дома у всех есть компьютер, это странно слышать. П.Павлов: У Беларусi да таго ж камерцыйнае радыё не выконвае сваю галоўную функцыю «раскручвання», першага «ўкiдвання» песнi. У нас такого няма, што «ўкiнуў» песню — i адразу ўсе яе пачулi. Радыё згубiла свайго слухача. Калi вы заўважылi, вядучыя зараз не абвяшчаюць назву песень i яе выканаўцаў. «СБ»: Ирина, почему так происходит? И.Львова: В нашем случае потому, что у нас нет прямого эфира. А по поводу того, что песни теряют свое «лицо» в общем потоке, скажу так: убито само понятие «формат». Я не думаю, что музыкантам стало от этого легче. Да и радиостанции многое потеряли, это очевидно. «СБ»: Алекс, почему на радиостанциях не объявляют исполнителей? А.Набеев: Слишком большая квота, поэтому исполнители объявляются блоками. Либо это позиция радиостанций: мы не будем объявлять белорусских исполнителей. В.Артист: А я думаю, если песня классная, можно и вообще ее не объявлять. П.Павлов: Наколькi я ведаю, Земфiра стала вядомай менавiта праз радыё. У нашых умовах гэта немагчыма. А.Набеев: Эфир перегружен белорусским продуктом, и уже никто даже не представляет, что у Земфиры вышел новый альбом. Происходит тотальное отдаление от мировых тенденций. «СБ»: А квота на ротацию белорусской музыки в эфире сегодня нужна, как вы считаете? А.Набеев: Квота нужна! Но она должна быть разумной. А.Гайдук: Нужно высчитать эту норму, как в других странах, где она, несомненно, присутствует. Но если брать нашу страну, 75% — то, до чего мы еще не скоро дорастем. В наш рынок это впустило большое количество бездарей, людей, совершенно далеких не только от мира искусства. И убило всякую конкуренцию. «СБ»: С квотой и «форматом» более–менее ясно. 75%, по мнению большинства музыкантов, сделало свое дело — «двинуло» большую группу солистов. Но теперь надо двигаться дальше. По всем направлениям... А «формат» — это личные музыкальные преференции программных директоров. Что тоже не добавляет ситуации оптимизма. Давайте перейдем к следующей теме. Поговорим об авторских правах и возможности на этом зарабатывать. П.Павлов: Чым болей «круцяць» маю музыку, тым менш я атрымлiваю грошаў. Я прыйшоў у аўтарскае таварыства, палаяўся з iмi, i мне выплацiлi нейкую даволi вялiкую суму. Нармалёва, можна жыць, на палiва хапае. Зараз «круцяць» па МТV мой клiп, на «Аўтарадыё» больш–менш «круцяць», на некаторых радыёстанцыях з’яўляюцца мае песенькi — i зусiм нiякiх паступленняў. Ты да iх прыходзiш, яны пачынаюць паказваць нейкiя лiчбы. Мае клiпы паказваюць па МТV, колькi гэта каштуе? 1, 2, 7 цэнтаў? Цi я сам мушу заплацiць за ратацыю? Але я хутка пайду туды з юрыстам i канчаткова разбяруся! А.Набеев: Я объясню ситуацию. Как мне рассказали посвященные люди, есть в авторском обществе некий список, рейтинг авторов, и якобы доходы начисляются независимо от количества эфиров, а определяются этим рейтингом. П.Павлов: А я лiчу, што ў iх яшчэ горшае ўяўленне пра якасць музыкi, чым у праграмных дырэктараў. А.Шелест: Действительно, имущественные авторские права, гарантированные законом, в первую очередь должны обеспечивать поступление авторам соответствующего вознаграждения, то есть приносить имущественную выгоду при различном использовании произведений третьими лицами. Если мы говорим о радио, то использование состоит в передаче произведений в эфир. Насколько мне известно, распределение средств происходит следующим образом. Существует определенный процент от дохода пользователя, который поступает в авторско–правовую организацию как авторское вознаграждение. Минимальная величина ставки авторского вознаграждения составляет 1% от дохода радиостанции и установлена законодательством Республики Беларусь. Распределение средств происходит пропорционально «количеству звучания» произведений автора в течение определенного периода (месяц, квартал). В связи с этим у меня вопрос к представителям радио: много ли денег в квартал вы перечисляете в организацию по коллективному управлению правами авторов, чтобы вознаграждение единично взятого автора было достойным? И.Львова: Мы перечисляем свои проценты, о которых вы говорите. Атморави: В Америке, например, существует фиксированная оплата за каждое проигрывание. А.Шелест: В данном случае мы сталкиваемся с тем, что наши радиостанции говорят: «Не хотим платить больше минимальной суммы, установленной Правительством». Атморави: Я разговаривал с сотрудниками авторского общества. Они говорят, что пытаются стимулировать радиостанции, чтобы те предоставляли компьютерные отчеты в более подробном виде, и не могут этого добиться. А.Шелест: Я бы предложил подключить к следующей беседе представителя из Национального центра интеллектуальной собственности. Белорусское авторское общество было реорганизовано. Раньше оно существовало в форме унитарного коммерческого предприятия. А с мая этого года — это отдел государственного учреждения «Национальный центр интеллектуальной собственности». А.Набеев: У меня есть вопрос, который касается сборов за пределами Беларуси. Я так понял, что говорить об этом не приходится, несмотря на какие–то международные договоры в области лицензирования музыки. С этим бороться пока бесполезно. Юрист сказал мне, что нужно заключать договор с какой–то западной компанией. Уже три года «Атлантика» присутствует в международных рассылках, в ротациях от Аргентины до Филиппин, но за это мы ни копейки не получаем как авторы. Мы же подписывали договор, где четко сказано про Беларусь и другие страны. А.Рогач: Сейчас мы обсуждаем форму господдержки, авторских вознаграждений. Но есть другой способ. Это продажа артиста как продукта. Почему никто не вкладывает свои деньги в шоубизнес? У нас просто мало хорошей музыки. Люди ничего не хотят слушать сегодня. И со стороны успешных людей нет заинтересованности. Они могли бы не только помочь музыкантам, но и свою фирму продвинуть — это же форма рекламы. Но бизнесмены не хотят зарабатывать музыкой. Это рисковое и кропотливое занятие. Проще напрямую вложить деньги и получить прибыль. С другой стороны, есть слушатели, которые находят музыку в Интернете и не беспокоятся насчет радио. Есть люди, которым нравится передавать приветы друзьям и знакомым в прямом эфире. Однажды меня попросили передать привет по радио. Я позвонила туда, а мне ответили: «У нас на неделю вперед все расписано». Это самая популярная передача, а музыка вообще не имеет значения. П.Павлов: Тут ёсць другая палова праблемы, самая галоўная — адсутнасць iнфраструктуры. Я б з задавальненнем знайшоў i уклаў мiльен даляраў у раскрутку сваёй песнi на радыё, i круцiў бы яе 24 гадзiны. Але каб ведаў, што уклаўшы мiльён, атрымаеш мiльён сто. Тэлевiзар забiты папсой, але гэтыя артысты зарабляюць грошы толькi на «карпаратывах». Нi адзiная з поп–зорак не зможа сабраць поўную залу. Мабыць, вось толькi Анатоль Ярмоленка здолее. А маглi гэта рабiць разоў у 10 болей людзей, калi б i на радыё у тым лiку была б iншая эфiрная палiтыка. А.Гайдук: Что значит полный зал? Ты же не можешь собирать каждый день полный зал. П.Павлов: Поўную залу можна збiраць у клубе. Але ён у нас адзiн, дзе канцэрты праходзяць амаль штотыднева, — гэта «Граффити» на 60 месцаў. Можна яшчэ граць «карпаратывы». Трэцяя магчымасць — даць рэкламу на телебачаннi, расклеiць афiшы i прадаць квiткi на свой канцэрт. ёсць дзесяць артыстаў, якiя легка збiраюць поўную залу, разлiчаную на тысячу чалавек. Гэта, мiж iншым, гурт N.R.M., якi некалькi тыдняў таму сабраў залу наогул без рэкламы, толькi праз Iнтэрнэт. Вось «Атлантыка» збiрала канцэртную залу «Мiнск». А.Набеев: Еще один момент, который, по–моему, важен. Почему люди не хотят идти на концерты? Люди думают, что все поют под «фанеру». На той же «корпоративке» ты выходишь, а перед тобой выступает артистка, у которой скачет или заедает «фанера». Как после этого будут относиться ко всем остальным, даже если на сцену выходит группа в полном составе и играет вживую? И в этом направлении, мне кажется, должна быть какая–то регламентация, в том числе и со стороны государства. Если идет концерт, пишите: «Внимание, фанера!» — например. «СБ»: Только речь зайдет о трудностях, как мы продолжаем говорить по старинке о том, что государство должно поддерживать музыкантов. Не кажется ли вам, что это несколько инфантильная позиция, мягко говоря? П.Павлов: Я прашу не дапамогi, а проста, каб мне не перашкаджалi. Уся iндустрыя працуе такiм чынам, каб я не мог зарабiць грошай. Мы б збiралi 2 разы на год поўныя палацы спорту. «СБ»: Хотелось бы дать слово Атморави, потому что, составляя список участников, мы подразумевали в первую очередь тех артистов, для кого музыка не хобби, а дело жизни. Можно ли выжить сегодня независимому артисту? Атморави: Я выживаю, но только потому, что я один на сцене. И потому, что у меня есть квартира, мне не нужно платить за аренду. Эти 150 долларов для меня сумма критическая. У меня нет великих запросов, в первую очередь я приобрету гитару, а не автомобиль. Поэтому выживать я могу за счет того, что произвожу продукт. Я не стремлюсь к статусному возвышению. Я хотел сказать по поводу залов и денег. Рок– и поп–артисты занимаются сейчас собственным продвижением. Но у них очень ограниченны финансы. Вчера смотрел на DVD концерт beZ bileta — это удивительный продукт. Невероятно, но ребята сами за 10 лет подняли группу до такого уровня. Без всяких сотен и тысяч долларов. Уверен, если бы у нас была развита система финансовой поддержки туров по стране со стороны бизнесменов, заинтересованность промоутеров, они добились бы еще большего. Что ребятам нужно, на мой взгляд, сейчас? Поиграть в разных городах с дешевыми билетами, просто поехать и показать группу. У нас получается такая сегментированность рынка — только государственное радио вещает на всю страну. И группы, выходит, популярны только в своем городе. А.Набеев: Выехать куда–то без спонсорской помощи практически невозможно. А ведь даже донести информацию, что к вам в город приедет артист, стоит денег. Атморави: Конечно, поэтому интересные группы не имеют возможности нигде появиться. В.Артист: Дело в том, что на концертах много не заработаешь, в основном — только на «корпоративах». Центр «корпоративок» — в Минске, тут много фирм, проходят презентации. Атморави: Артисты, выходит, становятся заложниками «корпоративов», а это ведь не связь с публикой. У музыкантов нет возможности развиваться дальше. Поэтому мы отстаем от всего мира. П.Павлов: Да нас нiколi, калi вы заўважылi, не прыязджаюць зоркi першай велiчiнi. У Вiльна заязджаюць, а да нас — не. Самае страшнае, што наш слухач прыходзiць на канцэрт i не ведае: добра гэта цi кепска? Яму няма з чым параўноўваць. За мяжой сёння людзi паслухалi адзiн канцэрт, праз тыдзень — iншы, i яны разумеюць, што гучыць добра, а што дрэнна. У iх ёсць сiстэма каардынатаў. У нас па тэлевiзары беларуская папса, на радыё — папса, дык каго яны ведаюць? У лепшым выпадку выканаўцаў з дзяцiнства, як Вiктар Цой, цi, напрыклад, Земфiру. I вось ён спрабуе параўноўваць гурт beZ bileta з усiм гэтым. А.Гайдук: Нет, ребята, у всех есть своя музыка. Мы на БелМузТВ отсматриваем массу клипов. Есть, конечно, такое понятие, как «формат», из того, что мы получаем трансляцию из Москвы. И нужно как–то адаптироваться, чтобы не было большой разницы между московским и белорусским сигналом. Но в любом случае зрителю определять. Потому что сколько людей — столько мнений. И всегда если оно цепляет, то цепляет, неважно, в каком стиле и жанре. «СБ»: Как вы считаете, в чем причина того, что почти в 10–миллионной стране самый высокий проданный тираж — всего 10 тысяч дисков у группы «J:Морс»? Плохая система дистрибьюции? Пиратство? Низкий уровень продукта? П.Павлов: Раней была дыстрыб’юцыя. Што зараз засталося? Нейкiя пiрацка нарэзаныя дыскi. I нават яны досыць дарагiя. У мяне пытаюцца, дзе можна набыць? На ВДНГ, у «Мистерии звука». Няма добрай дыстрыб’юцыi ў Мiнску, я ўжо не кажу пра Маладзечна, Лепель. А.Набеев: Самый большой тираж был у «Красок» — 15 тысяч. У нас постоянно спрашивают, где можно купить наш диск? За пределами Минска — крайне сложно. А.Рогач: Я работала в одной выпускающей компании, которая славится дистрибьюторской сетью на всю страну. Там ситуация такая. На склад приезжает человек и просматривает диски. Из них он выбирает те, о которых каким–то образом слышал и твердо знает, что они продадутся. Мы ему говорим: «Уважаемый дистрибьютор, смотри, у нас есть отличный Пит Павлов». Но человеку нужно кормить семью и он хочет наверняка знать, что продаст этот продукт. Компания работает по разным схемам. Либо покупатель сразу выплачивает деньги за диски, либо, как в случае с белорусскими музыкантами, диски отдаются бесплатно до получения прибыли. Не берут. Потому что дистрибьютор лучше возьмет 5 дисков «Океана Ельзи» и ему будет на что купить своему ребенку погремушку. Пита Павлова он продаст не скоро. И поэтому как бы мне ни нравилась лично та или иная группа, будь я пиар–менеджер или суперпиар–менеджер, до Гомеля или Бобруйска я диски исполнителя не довезу. П.Павлов: Што ў такiх умовах застаецца рабiць мне? Шукаць iншую працу. Зараз я пiшу кнiжку са сваiмi нотамi. Шмат людзей хацелi б ведаць, як граць мае сола. Але, на жаль, усе фiнансавыя крынiцы, па якiм iснуюць музыкi, гэта толькi карпаратыўныя вечарыны. Гэта адзiнае месца, дзе ты можаш назваць нейкi кошт, калi твой твар прымiльгаўся i ты ведаеш уладальнiка фiрмы, ён можа запрасiць цябе. Лепшыя музыкi ў нас не жывуць па стандартных эканамiчных схемах, калi запiсаў песню, закiнуў яе на радыё i пiшаш новую, а музычная iндустрыя сама вырашыць, вартая твая музыка ўвагi цi не. Яны ходзяць па «карпаратывах» i спонсарах. А.Набеев: Есть выход — продавать песни в Интернете. Мадонна, например, расторгает сейчас контракт с «Уорнер мьюзик групп», с которой сотрудничала с 1982 года. Во всем мире падают продажи дисков из–за того, что все можно купить в сети. Но Интернет спасает, когда он недорогой и быстрый. Атморави: Согласен, что будущее за Интернетом. Но мы с вами живем сегодня. И когда у нас сформируется система сетевой продажи музыки — неизвестно. Я считаю, что все наши беды от пиратов. Если ударить по ним, ситуация начнет налаживаться. Если нет возможности легально заработать деньги, нет смысла переиздавать альбом. И.Львова: Наша проблема — это нежелание частного бизнеса вкладывать деньги в музыку. Если бы вам удалось убедить инвесторов, что музыкой можно зарабатывать не только социальный капитал, радиостанции крутили бы ваши замечательные песни и выплачивали бы этот 1% авторскому обществу, которое возвращало бы деньги вам. А.Гайдук: У меня предложение. Приносите свои клипы к нам. С 15 декабря по воскресеньям на БелМузТВ будет выходить часовая программа собственного производства под названием «Неформатная музыка». Уже собрано около 30 клипов. Не могу сказать, что с точки зрения визуального выражения мы имеем дело с произведениями искусства, тем не менее это интересная музыка, интересные проекты. А определять, жить этой музыке или нет, будут зрители. Это один из вариантов поддержки. Других путей для радиостанций или ТВ–каналов я не вижу. Крутить меньше, как вы говорите, попсу «галимую»? Тоже не выход. Музыки должно быть много и разной. На любой вкус. П.Павлов: Гэта ўжо другая праблема. Музыкi зараз больш, чым яе патрэбна звычайнаму чалавеку. Раней кожны, хто запiсваў альбом, быў вядомы, як, напрыклад «Машина времени». А.Набеев: Самая честная популярность, это когда человек голосует кошельком. Ходит на концерты и покупает диски. Никакие телеголосования не имеют реального веса в сравнении с ними. ПИСАРЕВА Наталья |
 |
© 2005–2009 НРсМ. Рухавік, падтрымка: Slaver. Дызайн Rohač. |