Пит Павлов: Моя тупость похоронила Мрою...

Гитарист группы "N.R.M." и лидер группы "Garadzkija" Пит Павлов рассказал интернет-газете "Ежедневник" о том, как 200 медсестер делали из него мужчину, как его вывезли в Германию, почему на сцену "Рок-каранацыі" он вышел голым и изменяет ли своей жене.

– В какой семье ты появился на свет?

– В медицинской. Отец – минчанин, окончил Минский медицинский институт с отличием и решил связать свою судьбу с армией. По распределению его отправили в Слуцк, где базируется много воинских частей. Там он и встретил мою мать, которая окончила медучилище и работала медсестрой. Там я и родился. Но Слуцка я не помню, потому что несмышленышем был вывезен в Германию, куда перевели моего отца. И прожили мы там первые шесть лет моей жизни.

– Чувствовал ли ты себя в гарнизоне "сыном полка"?

– "Сыном полка" я бывал только тогда, когда нелегально, перелезая через забор, пробирался на территорию гарнизона и тусовался среди солдат. Родители про эти мои походы ничего не знали. "Официально" в гарнизон попадал, приходя к отцу в госпиталь. Там солдаты постоянно скармливали мне сладкие витаминки. И там, когда происходили чешские события, я увидел настоящих раненых, кровь и боль. Еще "официальными" были походы с матерью в "Клуб офицерских жен", где они пели песни. Я до сих пор помню все советские песни тех времен, которые они пели. "Мне кажется порою, что солдаты…" Я в любой момент могу вспомнить все слова всех песен. Потом мы вернулись в Минск, и я поменял четыре или пять школ, пока учился. Все из-за того, что серьезно занимался спортом, и меня переводили в спецклассы. Сначала это было плавание, потом – греко-римская борьба. А после школы поступил в РТИ.

– Что-то нигде не присутствует факт обучения музыке…

– Где-то в пятом классе родители отдали меня в музшколу учиться игре на аккордеоне. Преподавала эту науку мне родная сестра Юрия Антонова. Но Антонов тогда еще не был известен, иначе я бы, наверное, лучше учился. Потому что учеба в музшколе мне не очень нравилась. И играть я хотел на гитаре. Удивительно – родители купили относительно дорогой аккордеон, а вот попросить их купить мне гитару я не решался. Копил деньги самостоятельно и в результате смог приобрести ленинградскую акустику. Я на ней шлифовал и стачивал лады, гриф, колки переделывал. На ней я и научился играть.

– А какую музыку слушал?

– В то время было три течения. Песни советских композиторов, которыми было пронизано все. Нарождающаяся российская рок- и поп-музыка – "Машина времени", "Воскресенье", "Динамик", Антонов. Мне все это нравилось, и я ходил на все концерты. И – западная "фирма". Эти песни я "снимал" и играл. И на первую свою студенческую картошку я приехал с гитарой. Это определило мою дальнейшую судьбу. Там с однокурсником Олегом Пивоварчиком из Слонима мы впервые начали вместе играть. А по приезде с "картошки" начали искать возможность создать коллектив. И собрали в результате на базе Технологического института – в РТИ было и без нас много групп. Это была студенческая кавер-группа – мы играли каверы популярных исполнителей. Мы сыграли довольно много концертов, из-за этого завалили экзамены на втором курсе и в результате были исключены и пошли "в боты".

– Часто на "картошке" вчерашние маменькины сынки становятся мужчинами…

– У нас на 250 парней на потоке было всего семь девочек. Причем только одна была красивая, а остальные – так себе, не очень. Стать мужчиной в РТИ при таком гендерном дисбалансе было очень проблематично. Я им стал достаточно поздно, когда после первого курса поехал "на помидоры" с девчонками из мединститута. Я и раньше часто встречался с девочками, но до самого главного так и не дошло. Просто потому, что не было где. А "на помидорах" соотношение сил было иное – на 200 девочек было семь или восемь парней. А я с гитарой! Попал просто как волк в овчарню. Я был так востребован, что была даже какая-то конкуренция между девочками. Единственное – я не мог предложить каких-то умений, но все произошло очень натурально. Девочки-медсестры знали и умели все, что нужно. Я же вел себя в отношении этих прекраснейших девочек не по-джентельменски – меня интересовал только механический процесс. Надеюсь, они на меня не в обиде.

– А как произошло зачисление в элитные войска?

– Приехали в военкомат "купцы" – майор-десантник и сержант в берете. И меня среди прочих отобрали по здоровью. Так я попал в ВДВ в Литву, в Гайжюнайскую дивизию, где нас готовили к отправке в Афганистан, всю нашу батарею. Потом из нее выделили один взвод, в котором я также был и который готовили конкретно для отправки. Потом выделили первое отделение. И там я был. Я уже даже родителям сообщил, уже жду отправки. Институтские друзья даже гитару мне привезли. Но потом оказалось, что специалистов такого профиля – воздушно-десантных артиллеристов – нужно только четыре. Туда я уже не попал. Нас отправили в Одесскую область, город Арциз, который стоит в таких румынско-молдавско-болгарско-гагаузских степях. Дикие места. Имею 19 прыжков!

– В самоволки ходил?

– Там некуда было ходить – степь и редкие русские, молдавские, гагаузские и украинские деревни. В конце службы с двумя друзьями-молдаванами мы оделись пристойно и пошли в самоволку, в гости к их другу. В надежде, что он будет дома. Дома его не оказалось, но родители друга встретили нас достойно, накормили, поставили трехлитровик вина. Ребята накатили эту бутыль и сразу влезли в дурацкое приключение. Случилась кровавая сеча с местными пацанами. Мы были парни непростые и довольно сильно потрепали этих ребят. Один из них оказался лейтенантом милиции, ему сломали верхнюю челюсть и ребро. Я вообще боялся, что нас посадят.

– Как сложилась музыкальная судьба после армии?

– Несколько лет я поиграл в металлических группах. Сначала в группе "Полюс", потом в "Полтергейсте". Группа была яркая, но с недолгой историей. Это был 1993 год. Я ходил на все концерты белорусскоязычных групп – мне нравилась сама идея рока по-белорусски. Таких групп было всего четыре: "Уліс", "Крама", "Мроя" и "Новае неба". В "Мроі" тогда были проблемы с гитаристами. На моих глазах, стороннего наблюдателя, их поменялось три или четыре. Однажды во время концерта, посвященного годовщине битвы под Оршей, я тусовался за сценой, и вдруг ко мне подошел Лявон Вольский. И предложил поиграть с ними. Это было просто Божье чудо. Я гордо пришел на первую репетицию, и у меня тут же что-то случилось с гитарой, сгорела примочка. Лажа сплошная. Хорошо, что меня сразу же не выгнали. Поверили, а через месяц все наладилось.

– Помню, как ты почти сразу хотел выгнать из группы барабанщика…

– Я в то время не понимал ни сверхидеи белорусской рок-музыки, ни политики группы "Мроя". Мне казалось, что я пришел в группу, в которой необходимо произвести кардинальные изменения. Не понимая, что на тот момент самым слабым звеном коллектива был я сам. В общем, моя энергия и непонимание многих вещей привели к тому, что группа развалилась. Вольский волевым решением группу "закрыл". Но быстро был создан хоть и преемник "Мроі", но совершенно другой коллектив – "N.R.M.". И я считаю себя одним из главных создателей этой группы. Моя тупость похоронила "Мрою", но моя энергия помогла создать "N.R.M.".

– На одном из концертов весь твой костюм состоял из одной гитары. Почему?

– Эта была "Рок-каранацыя", на которой мы знали, что получим "Рок-карону". А еще знали, что в этом году спонсоров у фестиваля нет и нам не дадут ни денег, ни стиральной машины. Мы, типа, короли, но голые. Вот мы и решили выйти голыми, покрытые только боди-артом. Я полностью побрил тело, и жена меня раскрасила, а Вольского раскрасил Алезис. Правда, Лявон в последний момент застеснялся и надел трусы. Я же был без них, что и продемонстрировал публике, подняв гитару.

– Одновременно с работой в "N.R.M. " ты создал группу "Garadzkija". Зачем?

– "N.R.M. " – это харизматичный фронтмен Лявон Вольский и все остальные. А у меня рождались песни, которые я не мог "вложить в уста" Лявона. Мне не хватало самореализации в качестве лидера. И я создал группу "Garadzkija". Что у меня получилось, можно посмотреть 26 ноября в "DAclub".

– Как ты познакомился с будущей женой?

– У меня было много эротично-любовных историй, но это была первая большая любовь. Как-то я пришел в больницу навестить свою девушку. А там сидят ее муж и Зоя.

– Ты наставлял рога мужу?

– Наставлял. Я никогда не принимал во внимание наличие мужей, если это не мои близкие друзья. Мне кажется, что это только выбор девушки – что-то совершать, а не мужа. Муж остался со своей женой, а мы ушли вместе с Зоей. Год продолжалась запутанная история наших взаимоотношений, которая, к счастью, закончилась свадьбой.

– Во время гастролей, небось, отбоя от фанаток нет?

– Без фанаток, конечно, не обходится, но Зое я не изменяю.

Дмитрий Лукашук
"Ежедневник"

Апублікавана 23.11.2008 by Андрэй.