Незалежны Рэспубліканскі Саюз Моладзі › Артыкулы › Лявон Вольский: Я вообще-то не ловелас Лявон Вольский: Я вообще-то не ловеласОн учитель рисования в средней школе. По призванию – музыкант, поэт и художник. Он может жениться "по приколу", а может стать таким серьезным, что у окружающих зубы сводит. Лявон Вольский рассказал интернет-газете "Ежедневник", как он пришел к жизни такой и почему не стал водочным магнатом. – Это еще мало, я ленивый человек. Можно еще и большим заниматься. Вот пару недель назад был напряженный график – за две недели я написал музыку и тексты для 11 песен проекта "а-ля 60-е", записал совместную песню с Володей Пугачем, играли редкие ввиду кризиса концерты. А сейчас я фактически отдыхаю. А были месяцы, когда вообще почти ничего не делал. Дело такое: когда интересно, когда прет – тогда работаю. Не люблю работать через "не хочу". Да и по опыту знаю, что чаще всего ничего путного из такой работы не получается. Но и лениться нельзя. Нужно брать себя в руки, пораньше вставать и побольше успевать. – И в какой семье имел счастье родиться? – У меня литературная семья. Мать – русскоязычная поэтесса, отец – белорусский поэт, прозаик, драматург, писал как для детей, так и для взрослых. А на жизнь зарабатывали тем, что писали рецензии на произведения молодых авторов для "толстых" журналов. Поэтому с детства меня на примере других учили, как нельзя писать и какие основные ошибки делают начинающие авторы. Несмотря на это, я по молодости все равно умудрился написать несколько десятков бредовых текстов. В том числе и "Я рок-музыкант". Хотя это коллективное творчество, вообще-то. – А как с образованием? – Высшего образования у меня нет. Жили мы на улице Одоевского. В то время это была страшная окраина. Про поездку в центр Минска говорили: "Я поехал в город". Сначала я учился в обычной школе №127, время проводил в обычной дворовой компании. Но когда вырос до возраста "стенка на стенку", стал еще заниматься в художественной школе. Поэтому из плохой компании выпал – времени не хватало. Мне и морду не били, но и своим тут уже не считали. Потом поступил в художественное училище. Учился вместе с нашим барабанщиком Алезисом (Олег Демидович) и Михаилом Анемподистовым. Учреждение на то время элитное. У нас преподавал гениальный человек – Альгерд Адамович Малишевский. Так что по образованию я – учитель черчения и рисования в средней школе. – А музыкальное? – Тоже нет, если не считать одного класса музыкальной школы. Год я проучился, а потом родители стали разводиться, я заболел "аппендицитом"... Но я рад, что музыкального образования у меня нет. Я знаю многих, которые отучились в консерватории, а толку никакого. – Потом была армия… – К сожалению, была. К счастью, служил в Слуцке, а не где-нибудь в Норильске. Мне даже сержанта дали – больше некому было, я был самым старшим. Ходил в караул, рисовал наглядную агитацию. Зачем все это было, до сих пор не пойму! – Когда же началась музыкальная жизнь? – Еще до армии. На втором году учебы в художественном училище мы создали "Мрою". Правда, из всех нас только Володя Давыдовский умел брать несколько аккордов на гитаре. Ну и я немного на клавишах. Но это не мешало нам постоянно разорять родителей. Мне сначала купили страшненькую клавишу, потом получше, а потом – и вовсе ничего такую. У Давыдовского семья была бедная, и мы собирали ему на гитару. Потом к нам пришел Юра Левков. И последним к нам присоединился Олег Демидович. Он сначала над нами потешался в училище, типа: "Ой, смотрите, музыканты идут! А сами играть не умеют!" У Алезиса отец работал строителем и хорошо зарабатывал. И у Давыдовского родилась гениальная идея пригласить Алезиса к нам в группу. С условием, что он купит барабаны. Предложили. И этот человек, который нас постоянно высмеивал, сам играть абсолютно не умел, но сразу согласился! И уже через несколько дней разорил отца на рижскую установку. Ну и покатило! В 1983 мы начали, а уже в 84-м у нас была готовая, целиком белорусскоязычная программа. Как-то на репетицию пришли Вечёрка, Ивашкевич, Суша и Дубовец и констатировали: "Ага! Ёсць свядомы рок!" – Столько труда, долгие годы славной истории, а потом в группу "Мроя" пришел Пит Павлов и, по его словам, развалил ее… – Пит всегда говорит, что все сделал он. Так просто сложились обстоятельства. Послед- ние два года мы играли дубовые хард-роковые стандарты. Мне это перестало нравиться – я по натуре человек альтернативный и авангардный. Так что Пит, может, и был катализатором, но проект "закрыл" я. – В интимную жизнь ты пришел так же рано, как и в музыку? – Я вообще-то не ловелас... Дело было в училище. Как сейчас помню: 7 ноября мы поехали с Алезисом, Давыдовским и дамами на дачу. С "моей" девушкой мы давно думали "покуролесить", и там все получилось. Впечатления только позитивные остались, понравилось. – Говоришь, не ловелас, а Касю Камоцкую из семьи увел. – Это не было целью. Я два года как пришел из армии, такой туповатый молодой человек. Конечно, была большая симпатия, но, честно, я не думал, что Кася на это пойдет. Несколько раз я пробовал все это остановить, но ничего не получилось, чувства не победил. Не знаю, как со всем этим справился Алесь Камоцкий. Я даже не представляю, как бы повел себя на его месте. – Ну, до рукоприкладства дело же не доходило! – Откуда ты знаешь? – Была кровавая сеча?! – Скажем так – я не защищался. Я считал, что не имею морального права. – А потом в один прекрасный день собрался и ушел от Каси к другой женщине… – Я тогда просто ушел. Другая любовь у меня уже была, но криминала никакого у нас с Анечкой еще не было. Но я тогда не определился, что мне с этим делать. В квартире у Каси же в то время постоянно было полно гостей. Мне же нужно было работать над новым альбомом "N.R.M.", а я никак не мог сосредоточиться. И просто ушел к родителям. Тяжело объяснять все чувства и рефлексии. Что-то закончилось, что-то началось. – С Касей ты много лет прожил, не расписываясь. Тяжело было решиться на официальный брак с Аней? – По молодости мне очень нравилось считать себя, в частности в отношениях с Касей, свободным. Такой подростковый инфантилизм. Я то жил у нее, то уходил к маме. Касю это раздражало, и она чувствовала, а соответственно, и вела себя как свободная от каких-то обязательств женщина. Просто изначально так сложилось. С Аней же мы были как дети, расписались чуть ли не по приколу: "А давай поженимся!" – "Давай, а что будем делать?" – "Возьмем УАЗик-кабриолет, включим "Полет Валькирии" и будем ехать!" Но я ни о чем не жалею. По крайней мере, я научился ответственности. – "Крамбамбуля" сегодня не только группа, но и водка. Тебя можно назвать водочным магнатом? – Сначала была настойка "Крамбамбуля", сейчас вместо джина выпускается "Крам- бамбуля на можжевельнике", есть "Крамбамбуля перцовая". Удачный ход "Белпи". Вот только лично мы ничего с этого не имеем. Когда это все начиналось, мы были коммерчески не- подкованными. Но жалеть уже поздно. И не жалеем. – А каково вообще твое отношение к алкоголю и наркотикам? – Тяжелые наркотики – это смерть, и их нужно запрещать. А легкие вроде марихуаны запрещать не нужно. Алкоголь вообще-то тоже смерть. За несколько лет невоздержанные люди спиваются и превращаются в руины. Я водку пью, только когда приезжаю в деревню зимой. Дом от печи согревается часа три. Вот и приходится согреваться водкой. Граммов 150 под огурчик и сало – очень даже приятно. А так предпочитаю вино. – Расскажи о дочери. – Ей 10 лет, учится в белорусскоязычной гимназии. Учится играть на мандолине в музыкальной школе. Если бы я знал, сколько эта мандолина стоит, еще бы подумал, куда ее отдавать. Ходит в костел, поет в хоре. – Какие еще творческие проекты на подходе? – Совсем недавно попробовал себя в роли театрального актера. Впечатлений масса. О планах же пока говорить не будем – чтобы не сглазить. Дмитрий Лукашук |
© 2005–2009 НРсМ. Рухавік, падтрымка: Slaver. Дызайн Rohač. |